Утреннего солнца лучи через окна проникают внутрь храмовой комнаты, мягким светом украшая убранство Посреди зала на высоком подсвечнике горит свеча. Мелодии знакомых псалмов нежными звуками изливаются из флейт, поющих в руках музыкантов детского ансамбля. Юные прихожане маленькими ножками бегут по коврам и привычно опускаются на колени вокруг свечи. Дети нарядны и улыбчивы. Есть среди них совсем маленькие, не научившиеся самостоятельно ходить, – мамы появляются с грудничками. Священник располагается на коленях в центре комнаты, обратившись лицом к детям. Начинается таинство, совсем не похожее на привычную для нас, взрослых, Божественную Литургию. Детская литургия нарядна разнообразными формами, душевна и тонка касаниями детских ладошек, их поклонами, их старанием повторить всё, что предлагает священник. Таинство детской литургии собирает детей из многих деревень.

Разговор со священником Дияном и педагогом, организатором детской литургии Вячеславом Лопатиным.

Каковы основные акценты в организации детской литургии, в различия, если сравнивать с литургией взрослой? Какие задачи вы ставите перед собой в создании этого таинства?

Диян: Для детей требуется, конечно, немного иная атмосфера, нежели для взрослых. Само понятие «детская литургия» условно. Мы создаём таинство, которое было бы для детей доступно, в некоторой степени понятно, чтобы, пребывая и участвуя в нём, они потихоньку начинали его чувствовать. Конечно, до конца дети не могут осознать происходящее, но само пребывание в этом действе помогает взращивать в них определённое отношение к подобным таинствам, к Славлению. Формируется особая атмосфера, которая их воспитывает, – они имеют возможность прикоснуться к тому, что происходит на литургии у взрослых, но немного в иной форме. Им и хлебушек раздаётся, и водичка их окропляет, и молитву мы вместе вслух творим. И потихоньку это подготавливает их к той Божественной Литургии, которая совершается взрослыми.
Таинство литургии, рассчитанное на восприятие детей, несёт свои особенности. Например, псалмы исполняются более простые, более образные. Детям трудно долго концентрировать своё внимание на чём-то одном, поэтому лучше предлагать им разнообразные формы. Мы чередуем пение с определёнными движениями. Поём 3-4-5 псалмов, и далее стараемся чем-то разнообразить действо – или в кружок встаём, взявшись за руки, или хлебушек раздаём, или какие-то движения ручками совершаем, сопровождая их пением. Новый переход в процессе таинства (другая форма) начинает увлекать детей, они не утомляются.

Слава: Поскольку я занимаюсь педагогикой, для меня более приоритетной является учебная задача. Ведь, по сути, то, что сейчас происходит на детской литургии (имеется в виду играющий и поющий детский ансамбль, занимающий ключевую роль в создании таинства и атмосферы детской литургии – прим.ред.), – это плоды многолетних усилий. Возможность выстроить такое таинство не взялась бы из «ниоткуда», если бы не существовала у нас традиция каждый день перед занятиями проводить с детьми утренние круги, если бы те псалмы, которые сейчас звучат в храме, младшие дети не играли бы каждый день на свирельках, а старшие – на флейтах. Большинство детей проходят у нас выстроенный учебный процесс, где музыка вплетена в каждый день: игра на флейтах, пение, уроки музыки, игра на гитарах, балалайках…

Круг у нас – мы садимся, творим молитву, поём пару псалмов, играем их. Это и как репетиция проходит, и одновременно как таинство. Тут очень узкая грань. Литургия – это максимум усилий, чистоты, умений… А откуда возьмётся чистота звучания, точность? Только из тренировок регулярных – и для голоса, и для пальчиков. Поэтому каждое утро мы вместе играем – это и Богославие, и учебная задачка. На уроке музыки я стараюсь сделать так, чтобы все сыграли. Конечно же, происходят ошибочки, кто-то сбивается – мы не обращаем внимания, продолжаем двигаться, каждый день повторяем, и через какое-то время становится видным результат. И самый большой результат – это наш флейтовый ансамбль.

Я бы обратил внимание на один немаловажный нюанс: на литургию нужно не просто прийти – нужно быть участником… Если бы дети просто приходили на службы, а кто-то пел для них – это была бы одна картина. И совершенно иная, когда они являются непосредственными, активными участниками происходящего.

Диян: Когда я впервые услышал детское пение, их игру – это звучание меня очень сильно заворожило. Потому что оно несёт особую чистоту. Дети чистые. Прямо до слёз тронуло таинство, в первый раз проведённое с детьми, и вдохновило на дальнейшие шаги в этом направлении.

Слава: Важно, что дети, приходящие на литургию, видят, что не взрослые делают, а такие же дети, но чуть старше их. Этот очень важный пример. И особенно, наверное, для тех, кто приходит только на детские литургии, не соприкасаясь с нашими занятиями. Те дети, которые попадут на занятия к нам, – я гарантирую – они это освоят (занятия выстроены таким образом, нужное есть в каждом дне…). Но для тех, кто попадает на детскую литургию раз в неделю, уже есть образец, уже есть пример. И они тоже хотят, они уже тянутся. Если видеть только те примеры, которые прыгают в телевизоре с микрофоном, громко кричат что-то, то к ним дети и станут тянуться. А если будет другой образец, да и «зацепит» немножко, – у ребёнка станут возникать мечты в эту сторону…

На литургии не совсем было понятно, кем творится ведущее пение? Поют все? Звук как будто отовсюду, и звучало это достаточно красиво, слаженно…

Слава: Все поют. Я прошу петь родителей, и педагоги-музыканты наши сидят в зале.

Диян: Но специально организованного хора нет. Как ни странно. А, может быть, нам такой хор и не нужен?

Слава: Детский ансамбль, который играет, он же и поёт. Но когда мы играем, то петь не можем. Тогда пение подхватывают взрослые, которые находятся среди прихожан.
Для меня литургия от концерта отличается тем, что в ней участвуют все. И не «абы как», а достаточно грамотно, сливаясь в звучании.

Потому я и провожу хоровые занятия с детьми (начиная со 2-4 класса и старше). По сути, я готовлю их к тому моменту, когда они вырастут и, войдя во взрослую литургию, будут способны петь грамотно, по голосам…

Священник Арминас определил удачность детской литургии в Черемшанке тем, что здесь грамотно соединяются усилия мастера и священника… Как видите это вы?

Слава: Всё, что я сказал о работе с детьми, – это совершенно отдельные усилия, больше к педагогической деятельности относящиеся. Никакой священник такой труд не потянет – у него более масштабные задачи. Посыл идёт из педагогики, священник подхватывает наши инициативы. И дальше – при организации таинства моя задача поддержать священника, а он выстраивает его, как видит. Сделать такое в одиночку священнику невозможно.

Диян: Может быть, здесь некоторую положительную роль могло сыграть то, что я по образованию своему педагог, работал много лет с детьми. Всё, что касается детей, мне очень близко.

Слава: Следовательно, у него понимание есть, как лучше организовать общение с детьми. Есть понимание и моих усилий.

Диян: Я ходил на занятия хоровые к Славе долгие годы, мы давно общаемся (лет десять, наверное), и это, видимо, тоже имело своё влияние. Взгляды на организационные моменты у нас схожие…
Но главная составляющая успеха была сформирована тем пространством, которое царит на занятиях с детьми. Оно подошло очень хорошо в качестве «оформления» детской литургии, в результате получился симбиоз очень интересный.

Наверное, не получится создать такого рода детскую литургию в других деревнях (или нечто подобное), не имея соответствующей базы и педагога с большим многолетним опытом?..

Слава: В любой другой деревне надо исходить из своей реальности, из своих возможностей, из наличия педагога, который мог бы заниматься.